Петербургский Молодежный театр на Фонтанке любим петербуржцами давно, любим за тот свет, который заключает в себе и щедро дарит своим зрителям. Вряд ли где еще в Петербурге сыщется столь уютный театр. Главный режиссер театра Семен Яковлевич Спивак - один из самых одаренных и "магических" режиссеров города на Неве. Обращаясь к сложной драматургии, режиссер находит в ней то, что близко каждому человеку и всегда удерживается в категориях искусства.  В канун дня рождения Семена Яковлевича, с ним побеседовал редактор газеты Павел Евтеев.

Как Вы оказались в Санкт-Петербурге?

Я приехал сюда в 1967 году, поступил в известный Инженерно-экономический Университет, один из самых престижных ВУЗов, хотя тогда я этого даже не знал. Закончил химический факультет. Конечно, я понимаю, что это было не мое, я это делал ради родителей, которые хотели, чтобы я был инженером. И я в каком-то смысле стал им, если режиссера можно назвать инженером человеческих душ.

Как вы пришли в профессию?

Я познакомился с профессией еще в школьные годы, во дворце пионеров, где у нас был замечательный педагог. Там я понял, что хочу работать в театре. Все равно  кем. А потом, уже имея диплом инженера, я поступал в школу-студию МХАТ в Москве. Тогда было правило, что после института нужно было отрабатывать 3 года по специальности, а я рискнул после 2-х лет, и мандатная комиссия при проверке документов меня не зачислила. Пришлось поступать через год, уже здесь, в Ленинграде.

В профессию на крыльях не вносят, но мне повезло: меня одного пригласили в Театр имени Ленинского Комсомола, сейчас он называется театр «Балтийский дом». Там я отработал 4 года, поставил мой первый успешный спектакль. Я считаю, что для художников очень важно начинать с положительного результата. Этот знаковый спектакль назывался «Дорогая Елена Сергеевна». Потом мне пришлось уйти из театра, я подал заявление об уходе, а на следующий день мне позвонил режиссер Театра имени Ленсовета  Игорь Петрович Владимиров и пригласил к себе. Там я встретился с замечательной артисткой Еленой Яковлевной Соловей. Помните все эти фильмы замечательные: «Раба любви», «Несколько дней из жизни Обломова»? Елена Яковлевна стала со мной репетировать. Она в меня очень поверила, очень меня поддержала. Это в театре чрезвычайно важно.

Считается, что с вашим приходом в Молодежный театр в 1989 году началась эпоха лирико-философских спектаклей, и ваши спектакли по классическим пьесам поставлены по принципу: «Во всех злых искать добрых». Как этот принцип появился в вашем творчестве?

«Во всех злых искать добрых. Во всех добрых искать злых», - это сказал Станиславский. «Когда играешь доброго ищи злого, когда играешь злого, ищи доброго, чтобы был объем».

Я родился в очень красивом городке в Карпатах на западе Украины, кругом горы, солнце. Вокруг меня создалось какое-то особое пространство. У меня был замечательный педагог, артистка местного театра, который, кстати, был построен по подобию Венского оперного театра, только в 2 раза меньше. В наших Черновцах культура была потрясающая, почитались традиции, люди собирались вместе и шли гулять на центральную площадь. Сейчас такого уже нет. Общение было интересное - многие заканчивали университеты за границей. В городе жило много поэтов, музыкантов. Мы учились в одной школе с Софией Ротару. Вообще, масса известных людей вышла из нашего города. Его атмосфера, видимо, и наделила меня лирическим взглядом  и философским мышлением еще в детстве.

А как вырешаете, какой спектакль поставить?

Я очень доверяю интуиции. В нужный момент словно раздается какой-то щелчок… Видите ли, я думаю, в искусстве, не только в театре, присутствует таинственность. Я считаю, что у меня есть ангел, который мне помогает. Проблема обязательно должна мне не давать спать, вот тогда я могу что-то поставить, просто так я никогда не ставил спектакль. Я - раб моего хранителя, который находится где-то там, наверху.

Семён Яковлевич, ваше отношение к актерам: есть ли у вас любимчики и не любимчики?

Великий режиссер Владимир Иванович Немирович-Данченко писал, что театр - для «душевно больных самолюбием». Поэтому, с тех пор, как я об этом узнал, я понял, что у нас в театре не будет ведущих артистов, может быть в другом театре есть – первый ряд, второй ряд, третий ряд… У нас один ряд. Поэтому я стараюсь, чтобы все артисты играли главные роли,  чтобы у каждого артиста была своя главная роль, за исключением 2-3 человек, для которых я просто еще не нашел таких ролей. Мне кажется, главное, чтобы человек знал, что он в «переднем окопе», не в тылу, это дает тонус. Я всех их очень уважаю, стараюсь никого не выделять, они мне все дороги. Мы живем как дом, как семья, хотя это всё труднее удается, потому что жизнь вокруг все больше ожесточается. Но это нас сплачивает, артисты тянутся в театр.

О Молодежном театре пишут, что он прошел эволюционный путь от душевности до духовности. Это действительно философские категории. В чем вы видите принципиальную разницу этих понятий? Что для вас духовность?

Я, может быть, не по учебнику отвечу (смеется). Духовность, мне кажется, это умение и сила жить. Жизнь - штука сложная, надо уметь преодолевать, уметь брать за руки других людей, иногда заставлять их бороться, в общем, тянуться вверх. Мне кажется, что духовность – это сила духа. Я считаю, что мы, грубо говоря, «завод по производству духа», он не виден, но очень важен. Наверное, это самое дорогое, что может произвести человечество.

Что для вас счастье?

Счастье не всегда присутствует в человеке, оно приходит в результате огромных душевных затрат. Я думаю, что счастье – это когда у человека есть пространство, где он может поделиться своими душевными переживаниями.

А вы счастливый человек?

Ну, в этом смысле, да.

Что вам помогает шагать по жизни?

Жена, артисты, театр, дочка. Все остальное мне мешает (смеется).

Что бы вы хотели достигнуть в жизни? В жизни, в профессии, в себе самом. Может, что-то изменить, исправить?

Изменить в себе – это оглядываться назад. Я могу сказать, что это не очень хорошо, надо идти вперед. Вы знаете, на что похоже призвание художника? Я думаю, что художников можно сравнить с роженицей. Женщина ведь не задумывается, зачем ей ребёнок, она так Богом устроена. Она ходит, ей тяжело, ее тошнит, и художники тоже мучаются. Женщина рожает, и выпуск студентов очень похож на роды. Если женщина смелая, она много рожает несмотря ни на что. Вот так и мы, на невидимом уровне ходим «беременные», не задумываясь о том, почему так происходит. Это и есть призвание: непрерывно рождать художественность.

Вы великолепный театральный педагог, у вас известная театральная труппа. Что главное для вас в артисте и  в человеке?

Естественно, самое главное в артисте – это талант, но что это такое – сказать сложно. Я считаю, что талант – это чувствительность. А большой талант – это большая чувствительность. Поэтому всем талантливым людям очень тяжело живется. Вот эту чувствительность, открытость, я считаю самым главным в артисте. В закрытом состоянии невозможно быть чувствительным. Если мы выйдем на улицу, мы увидим, что огромное количество людей закрыто на ключ, потому что время такое жесткое и лучше закрыться. Но эти люди не знают природного закона, что нельзя закрыть себя только на половину, только от плохого. Закрывая себя на ключ, мы прячемся и от плохого и от хорошего, поэтому необходимо всегда быть открытым.

Как сказано в Библии: «В начале было Слово, и Слово было у Бога». И поэтому неслучайно артиста иногда называют творцом, ведь слово должно быть очень действенным. Я как-то прочитал в книжке замечательные слова, что когда Христос говорил нагорную проповедь, его сразу же захотели арестовать, и автор делает предположение, что если простым людям выйти на площадь и произнести эту проповедь, то никто не обратит внимания, и никого бы не арестовали. Христос был, в хорошем смысле, владеющим словом. Он так говорил, что это пробивало, обжигало, возвышало, осмеливало, облагораживало, очищало. Мы артиста стараемся учить тому же.

Верите ли вы в молодых режиссеров? Если да, то какой совет можете дать им?

Я как бывший инженер, могу сказать вам так: есть в математике закон нормального распределения. Меня приглашали в театр, где я 3 года работал, никому не известный, и поначалу страшно пугался, а потом мне один человек сказал: в любом театре одинаковый процент талантливых людей, сколько бы их не собирали. Среди режиссеров, как ни пиши, как их ни выдвигай, одинаковый процент хороших режиссеров, поэтому я немножко не понимаю проблему молодой режиссуры. Что пожелать молодым режиссерам? Агрессии поменьше, потому что настоящее искусство создает человека, а не разрушает.

Ваше творчество действительно пронизано христианскими принципами и заставляет задуматься каждого, пожалуй, о самом важном в жизни: для чего я живу. А для себя вы уже ответили на этот вопрос?

Вы знаете, у меня есть ответ на ваш вопрос. Где-то в комментариях к Библии я читал, что истины на этой земле нет, мы можем только приближаться к ней. Я опять же, как бывший инженер, помню, когда график приближается к оси икс или оси игрек, он приближается к бесконечности. Истина открывается нам только потом.  Для чего я живу? У меня художественный инстинкт рожать спектакли, я призван этим заниматься, и как бы трудно или скучно ни было, я каждый день иду в театр и пытаюсь приблизиться к истине. Мы же здесь только наощупь можем жить, поэтому я опасаюсь людей, которые знают истину. Естественно, я чувствую, что мы куда-то идем, но чтобы утверждать что-то определенное… Конечно, мы идем к самосовершенствованию, это понятно. Я каким-то образом чувствую, что я призван ставить спектакли и помогать моей семье. А то, что я умею и чувствую, я стараюсь делать классно.

Газета у нас называется «Вера и общество». И что для вас значит слово вера?

Вера – это такое меняющееся понятие: то придет, то спрячется. Во всяком случае, я считаю, что область моей веры – это моя любовь. Моя любовь иногда не нужна никому,   иногда она очень нужна, а иногда у меня любви нет. Главная тема нашего театра и того, что я пытаюсь донести, - любовь нам всем поможет. И в этом моя вера.